Его наследник
Персонажи: Крон, Рея, в конце - олимпийцы и Аид
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Психология, Философия, ER (Established Relationship)
Описание:
Крон, Повелитель Времени, очень обрадовался вести о том, что у него будет сын. И только потом услышал роковое пророчество...
читать дальше
- Дура! – засмеялся он. – Как же – «вот бы девочка»…Мальчик будет, чую, чувствую – малец! Наследник!!
Он пустился в диковатый пляс по комнате, будто охмелев от хорошего глотка вина. Схватил ее, закружил, так, что волосы полетели по ветру диким хороводом…
- Уймись! – отмахивалась Рея, щуря синие звезды-глаза.
Но Повелитель Времени все плясал, раскинув широкие руки и запрокинув к потолку смуглое лицо.
- Наследник! И похожий на меня – непременно на меня похожий, слышишь?! Чтобы волосы – смоль! Глаза – чернее ночи! Чтобы девки спать спокойно не могли – раз увидевши!
Рея прикрывала неудержимо расползающиеся в улыбке губы, и лучи от колесницы Гелиоса просились в комнату сквозь отверстие очага…
Путались в растрепанной черной гриве молодого мужа. Наполняли сиянием черные же глаза.
- Обучу его всему…Непременно колесничим будет! И мечником хорошим – чтобы махайрой владел… Ха-ха, ну и намучимся же с мальцом, если вдруг – в меня: у меня ж в детстве шило в заднице было, а уж нрав…
- И сейчас остался, - кротко улыбаясь, заметила Рея. – Ну, что судить да мечтать? Еще и неясно, кто он будет и какой родится: мальчик ли, девочка ли, в тебя, в меня…
- Мальчик! - погрозил пальцем Крон. – В меня! Имя ему дам – самое лучшее. И будет мне еще баба указывать: мечтать или нет? В конце концов: что может случиться?
* * *
Во дворце на Олимпе в этот день было пусто.
Глупо как-то пусто. Нелепо, как никогда не бывало.
У всех нашлись дела, только у тишины не нашлось: пришла хозяйкой, во все углы заглянула.
Крон сидел у зажженного очага – не прогонял незваную гостью. Пялился в огонь безумными, белыми глазами.
Стонов жены не было слышно со вчерашнего дня. И он мог бы встать, мог бы пойти к ней в гинекей*, мог бы даже найти в опустевшем дворце хоть кого-нибудь – послать, поторопить…
Но он не сомневался, что она выполнит приказанное.
И – слишком грузной тяжестью навалилось на плечи проклятое пророчество. Издевкой Ананки-Судьбы из беззубых уст отца, свергнутого Урана-Неба: «Тебя свергнет сын».
Сын, сын, сын…
Скрипнула дверь за спиной. Осторожные шаги жены.
«Хоть бы девочка», - подумалось некстати.
Но еще до того, как она положила перед ним ребенка и отошла, он знал: наследник.
Мальчик с черными волосами, с отцовскими глазами…
Рея отошла к двери. Стояла, умоляюще сложив руки на груди, прерывисто всхлипывая. Отвлекала от копошащегося комочка на столе.
Младенец сосредоточенно посасывал пальцы. В расплывшемся личике едва ли можно было увидеть сходство хоть с кем-то, но Повелитель Времени сразу понял, что у мальчика будут отцовские острые скулы, и подбородок с ямочкой, наверное, тоже. Видно, и брови вразлет.
Волосы и глаза ребенка были чернее ночи.
«Я стал отцом, - тупо подумал Крон. – У меня сын – красавец».
На секунду откуда-то из далекого прошлого плеснула обжигающая радость: наследник! Потом навалилось пророчество, прогрохотавшее с небес: свергнет сын, сын, сын…
И стало пусто. И в голове, и в груди, и вообще.
Осталось только решение.
- Уйди, - глухо велел жене Повелитель Времени. Она вышла, и из коридора донеслось приглушенное рыдание.
Бабы. У губ Крона обозначилась жесткая складка. Я не баба. Я своего отца – серпом. И на его место.
Со мной такого не будет.
Младенец, так и не получивший имени, загукал, когда отец поднял его и поднес к лицу. Потянулся потрогать бороду.
…после в горле еще несколько дней стоял противный, горький ком.
Когда он проглатывал остальных своих детей – такого не было.
* * *
Он усмехался. Ничего не мог с собой поделать: глянет – и губы в ухмылку.
Соратники сбежали, оставив его наедине с шатром, где лежал верный серп. Скатились по склонам Офриса** испуганными валунами, шепча: «Безумен, безумен…»
Ну, безумен, - покивал Повелитель Времени рассудительно. Тут последняя битва, Гекатонхейры***, того и гляди, небо с землей смешают – вон еще одна гора взмыла и по морде папу-Урана стукнула! А я стою и ухмыляюсь.
И о дурости думаю, хотя о чем еще думать-то…
Увижу нынче или нет?
Тогда и не довелось как-то. Младшенький со своей женой в гости заявились, угостили винцом – чуть глаза на лоб не вылезли. Что они туда пихали? Полгода блевал, чуть войну не прохлопал…Ну, это потом, а тогда он даже и не разгневался, как-то рассеянно изверг из себя детей и все пытался узнать сквозь муть перед глазами – кого-то…
То ли не узнал, то ли не увидел…
И в войну не довелось. Кому скажи: три века воевали, перевидал всех до одного, да что там, уже и внуков успел наметанным глазом отследить (у Афины – глаза Зевсовы, у Ареса – осанка, Гефест весь какой-то кривой, зато нос – обхохочешься! – курносый, как у Геры…).
А этот будто ускользал.
Будто – под стать своему имени (сам, что ли, выбирал?) Назвался невидимкой – пропал…****
Только в песнях аэдов всплывет опасливое эхо: «угрюмый», «непреклонный», «неуживчивый». Только в разоренных крепостях – легким отзвуком: «ужасный».
В боях не видать. Союзники трясутся и не рассказывают. Ни лица, ничего – голый страх.
Тень братьев, да и только.
Косматая туча в отдалении – какой-то из Сторуких – взревела, горстями разбрызгивая огонь. Послышался громовой вопль в ответ из войск олимпийцев – и рати Повелителя Времени сломались, бросились в бегство назад, к Офрису…
Крон склонил голову набок, отмахнулся от какого-то валуна, долетевшего даже и сюда.
А остальные – они вон. Видно. С того первого дня помню. Эта вот рыжая, пламенем оделась, – Гестия…С золотым копьем и брезгливой гримасой – Гера, что ж у нее, гримаса так и не сходит? И во все прошлые разы была. Ага-ага, вон тот ревет, аж Сторукие приседают, физиономия красная, каштановые кудри по плечам. Посейдон, весельчак, говорят, отменный.
Деметра с коротким мечом, волосы пшеничные растрепала, как только панцирь на такие-то формы напялила?
А Зевса и вовсе искать не надо: вон, на воздухе стоит, молниями кидается. Хорошо кидается, зараза, и у самого лицо, светится, глаза материнские, синие – уже не звезды, а молнии…
Пять, значит.
Нет, не появляется.
Да что ж за безумие-то такое накатило и впрямь – старость, может, а может, пророчество это совсем к земле придавило…Тут, понимаешь, войско бежит, конец ведь скоро (не скалься сверху, папаша, конец скоро, но не сейчас!!) – в бой бы уже пора, а я стою и о дурости думаю…
Появление Посейдона он встретил с облегчением: ну вот, парой слов перемолвиться, а потом можно и кости ломать: кто кого, я Судьбу или она меня. Ответил что-то о том, что вот, хорошо не переварил тебя, я отбросами не питаюсь. Еще что-то ответил.
Потом ударила молния, и Повелитель Времени вспомнил, что забыл свой серп. Копье было при нем, щит – да, а крутобокая махайра*****, выплавленная из себя матерью-Геей, непобедимое, страшное оружие – в шатре!
Копье он швырнул в Посейдона (промазал), шатнулся, укрылся щитом еще от одной молнии – и бросился в шатер, где…
Не было серпа. Растворился. Не мог раствориться: лежал же на шкуре барса, вот тут! Адамантовый, в серебряных поистертых ножнах!
Рука тупо хватала пустоту – как же…как же…
Потом ударила вторая молния. Третья.
И трезубец вонзился в живот.
И только когда Крон упал на колени, стараясь укрыться от слышимого только ему смеха Урана-неба, – незаданный вопрос вдруг получил ответ.
Ответ вылепился из воздуха в нескольких шагах от поверженного Повелителя Времени.
Юноша стоял, сжимая в одной руке – украденный серп отца, а во второй - черный хтоний – шлем-невидимку, и Крон вдруг осознал – откуда имя…
У юноши были руки колесничего, острые скулы, смоляные кудри…
Юноша обжигал холодной ненавистью из черных глаз – чернее его доспеха и гиматия.
И Крон, Повелитель Времени, падая в тартарскую бездну небытия, еще успел усмехнуться безумной усмешкой.
Юноша был как две капли воды похож на него.
Примечания
* гинекей – женская половина дома
** Офрис – гора, на которой стоял лагерь Крона (в противоположность Олимпу, на котором расположились Крониды)
*** Во время последней битвы Зевс освободил из Тартара первенцев Геи-Зевли – Сторуких великанов Гекатонхейров. В ярости они забрасывали титанов скалами.
****напоминаю, кому еще оскомину не набило: имя «Аид» переводится как «незримый, невидимый»
***** махайра – разновидность меча («лакемедонский серп»), изогнутого и заточенного с внутренней стороны
Персонажи: Крон, Рея, в конце - олимпийцы и Аид
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Психология, Философия, ER (Established Relationship)
Описание:
Крон, Повелитель Времени, очень обрадовался вести о том, что у него будет сын. И только потом услышал роковое пророчество...
читать дальше
- Дура! – засмеялся он. – Как же – «вот бы девочка»…Мальчик будет, чую, чувствую – малец! Наследник!!
Он пустился в диковатый пляс по комнате, будто охмелев от хорошего глотка вина. Схватил ее, закружил, так, что волосы полетели по ветру диким хороводом…
- Уймись! – отмахивалась Рея, щуря синие звезды-глаза.
Но Повелитель Времени все плясал, раскинув широкие руки и запрокинув к потолку смуглое лицо.
- Наследник! И похожий на меня – непременно на меня похожий, слышишь?! Чтобы волосы – смоль! Глаза – чернее ночи! Чтобы девки спать спокойно не могли – раз увидевши!
Рея прикрывала неудержимо расползающиеся в улыбке губы, и лучи от колесницы Гелиоса просились в комнату сквозь отверстие очага…
Путались в растрепанной черной гриве молодого мужа. Наполняли сиянием черные же глаза.
- Обучу его всему…Непременно колесничим будет! И мечником хорошим – чтобы махайрой владел… Ха-ха, ну и намучимся же с мальцом, если вдруг – в меня: у меня ж в детстве шило в заднице было, а уж нрав…
- И сейчас остался, - кротко улыбаясь, заметила Рея. – Ну, что судить да мечтать? Еще и неясно, кто он будет и какой родится: мальчик ли, девочка ли, в тебя, в меня…
- Мальчик! - погрозил пальцем Крон. – В меня! Имя ему дам – самое лучшее. И будет мне еще баба указывать: мечтать или нет? В конце концов: что может случиться?
* * *
Во дворце на Олимпе в этот день было пусто.
Глупо как-то пусто. Нелепо, как никогда не бывало.
У всех нашлись дела, только у тишины не нашлось: пришла хозяйкой, во все углы заглянула.
Крон сидел у зажженного очага – не прогонял незваную гостью. Пялился в огонь безумными, белыми глазами.
Стонов жены не было слышно со вчерашнего дня. И он мог бы встать, мог бы пойти к ней в гинекей*, мог бы даже найти в опустевшем дворце хоть кого-нибудь – послать, поторопить…
Но он не сомневался, что она выполнит приказанное.
И – слишком грузной тяжестью навалилось на плечи проклятое пророчество. Издевкой Ананки-Судьбы из беззубых уст отца, свергнутого Урана-Неба: «Тебя свергнет сын».
Сын, сын, сын…
Скрипнула дверь за спиной. Осторожные шаги жены.
«Хоть бы девочка», - подумалось некстати.
Но еще до того, как она положила перед ним ребенка и отошла, он знал: наследник.
Мальчик с черными волосами, с отцовскими глазами…
Рея отошла к двери. Стояла, умоляюще сложив руки на груди, прерывисто всхлипывая. Отвлекала от копошащегося комочка на столе.
Младенец сосредоточенно посасывал пальцы. В расплывшемся личике едва ли можно было увидеть сходство хоть с кем-то, но Повелитель Времени сразу понял, что у мальчика будут отцовские острые скулы, и подбородок с ямочкой, наверное, тоже. Видно, и брови вразлет.
Волосы и глаза ребенка были чернее ночи.
«Я стал отцом, - тупо подумал Крон. – У меня сын – красавец».
На секунду откуда-то из далекого прошлого плеснула обжигающая радость: наследник! Потом навалилось пророчество, прогрохотавшее с небес: свергнет сын, сын, сын…
И стало пусто. И в голове, и в груди, и вообще.
Осталось только решение.
- Уйди, - глухо велел жене Повелитель Времени. Она вышла, и из коридора донеслось приглушенное рыдание.
Бабы. У губ Крона обозначилась жесткая складка. Я не баба. Я своего отца – серпом. И на его место.
Со мной такого не будет.
Младенец, так и не получивший имени, загукал, когда отец поднял его и поднес к лицу. Потянулся потрогать бороду.
…после в горле еще несколько дней стоял противный, горький ком.
Когда он проглатывал остальных своих детей – такого не было.
* * *
Он усмехался. Ничего не мог с собой поделать: глянет – и губы в ухмылку.
Соратники сбежали, оставив его наедине с шатром, где лежал верный серп. Скатились по склонам Офриса** испуганными валунами, шепча: «Безумен, безумен…»
Ну, безумен, - покивал Повелитель Времени рассудительно. Тут последняя битва, Гекатонхейры***, того и гляди, небо с землей смешают – вон еще одна гора взмыла и по морде папу-Урана стукнула! А я стою и ухмыляюсь.
И о дурости думаю, хотя о чем еще думать-то…
Увижу нынче или нет?
Тогда и не довелось как-то. Младшенький со своей женой в гости заявились, угостили винцом – чуть глаза на лоб не вылезли. Что они туда пихали? Полгода блевал, чуть войну не прохлопал…Ну, это потом, а тогда он даже и не разгневался, как-то рассеянно изверг из себя детей и все пытался узнать сквозь муть перед глазами – кого-то…
То ли не узнал, то ли не увидел…
И в войну не довелось. Кому скажи: три века воевали, перевидал всех до одного, да что там, уже и внуков успел наметанным глазом отследить (у Афины – глаза Зевсовы, у Ареса – осанка, Гефест весь какой-то кривой, зато нос – обхохочешься! – курносый, как у Геры…).
А этот будто ускользал.
Будто – под стать своему имени (сам, что ли, выбирал?) Назвался невидимкой – пропал…****
Только в песнях аэдов всплывет опасливое эхо: «угрюмый», «непреклонный», «неуживчивый». Только в разоренных крепостях – легким отзвуком: «ужасный».
В боях не видать. Союзники трясутся и не рассказывают. Ни лица, ничего – голый страх.
Тень братьев, да и только.
Косматая туча в отдалении – какой-то из Сторуких – взревела, горстями разбрызгивая огонь. Послышался громовой вопль в ответ из войск олимпийцев – и рати Повелителя Времени сломались, бросились в бегство назад, к Офрису…
Крон склонил голову набок, отмахнулся от какого-то валуна, долетевшего даже и сюда.
А остальные – они вон. Видно. С того первого дня помню. Эта вот рыжая, пламенем оделась, – Гестия…С золотым копьем и брезгливой гримасой – Гера, что ж у нее, гримаса так и не сходит? И во все прошлые разы была. Ага-ага, вон тот ревет, аж Сторукие приседают, физиономия красная, каштановые кудри по плечам. Посейдон, весельчак, говорят, отменный.
Деметра с коротким мечом, волосы пшеничные растрепала, как только панцирь на такие-то формы напялила?
А Зевса и вовсе искать не надо: вон, на воздухе стоит, молниями кидается. Хорошо кидается, зараза, и у самого лицо, светится, глаза материнские, синие – уже не звезды, а молнии…
Пять, значит.
Нет, не появляется.
Да что ж за безумие-то такое накатило и впрямь – старость, может, а может, пророчество это совсем к земле придавило…Тут, понимаешь, войско бежит, конец ведь скоро (не скалься сверху, папаша, конец скоро, но не сейчас!!) – в бой бы уже пора, а я стою и о дурости думаю…
Появление Посейдона он встретил с облегчением: ну вот, парой слов перемолвиться, а потом можно и кости ломать: кто кого, я Судьбу или она меня. Ответил что-то о том, что вот, хорошо не переварил тебя, я отбросами не питаюсь. Еще что-то ответил.
Потом ударила молния, и Повелитель Времени вспомнил, что забыл свой серп. Копье было при нем, щит – да, а крутобокая махайра*****, выплавленная из себя матерью-Геей, непобедимое, страшное оружие – в шатре!
Копье он швырнул в Посейдона (промазал), шатнулся, укрылся щитом еще от одной молнии – и бросился в шатер, где…
Не было серпа. Растворился. Не мог раствориться: лежал же на шкуре барса, вот тут! Адамантовый, в серебряных поистертых ножнах!
Рука тупо хватала пустоту – как же…как же…
Потом ударила вторая молния. Третья.
И трезубец вонзился в живот.
И только когда Крон упал на колени, стараясь укрыться от слышимого только ему смеха Урана-неба, – незаданный вопрос вдруг получил ответ.
Ответ вылепился из воздуха в нескольких шагах от поверженного Повелителя Времени.
Юноша стоял, сжимая в одной руке – украденный серп отца, а во второй - черный хтоний – шлем-невидимку, и Крон вдруг осознал – откуда имя…
У юноши были руки колесничего, острые скулы, смоляные кудри…
Юноша обжигал холодной ненавистью из черных глаз – чернее его доспеха и гиматия.
И Крон, Повелитель Времени, падая в тартарскую бездну небытия, еще успел усмехнуться безумной усмешкой.
Юноша был как две капли воды похож на него.
Примечания
* гинекей – женская половина дома
** Офрис – гора, на которой стоял лагерь Крона (в противоположность Олимпу, на котором расположились Крониды)
*** Во время последней битвы Зевс освободил из Тартара первенцев Геи-Зевли – Сторуких великанов Гекатонхейров. В ярости они забрасывали титанов скалами.
****напоминаю, кому еще оскомину не набило: имя «Аид» переводится как «незримый, невидимый»
***** махайра – разновидность меча («лакемедонский серп»), изогнутого и заточенного с внутренней стороны